Великое счастье безвестности — такое, как у Владимира Гуркина — выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения.
«Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора — как народная песня.
А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в прогоршню» — «шедевр русской драматургии — никаких сомнений.
Куда хочешь ставь — между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов).
И вообще Гуркин — «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская).
В этой книге он почти весь — в своих пьесах и в памяти друзей.