К столетию со дня смерти русского императора Александра I в Париже вышло в свет первое издание книги Казимира Валишевского "Александр I.
История царствования", естественно, на французском языке.
И вот, спустя восемьдесят семь лет, книга стала доступна и русскоязычному читателю.
Строго говоря, Казимир Валишевский скорее беллетрист, чем историк.
Его труды стали известны в России на волне "перестройки", когда в обществе возрос интерес к истории.
Хлынувшая на книжный рынок сомнительная литература была той грудой песка, в которой встречались золотые частицы правды.
Прежде всего, стало возможным открыто интересоваться дореволюционной Россией.
Легко себе представить, как подавалось в советских школах восстание декабристов.
Бледные тени царственных братьев — Александра и Николая - на фоне "звезды пленительного счастья".
Однако Россия начала XIX века была, прежде всего, империей, — страной одного человека, получившего трон законным путем по наследству от отца, дедов и прадедов.
Александр I имел "ангельскую" внешность и лисий нрав, окружал себя верными людьми и, вероятно, искренне недоумевал поначалу, почему проваливаются его уступки народу в виде конституции и облегчения крепостного права.
А потом, отягощенный неудачным браком, развращенный европейским чествованием, награжденный титулом Победителя, замкнулся и утратил монарший дух.
А может и вовсе никогда его не имел.
Недаром, узнав о намерении бабушки передать престол ему в обход отца, публично заявил о своей честности.
Интересную деталь подмечает Валишевский: Александр вел двойную жизнь.
В Царском Селе он впитывал западное свободомыслие, прежде всего французское, от своей венценосной бабки и осуждал идеи отца, в Гатчине, же наоборот, демонстрировал верность отцовским идеалам и предавался вместе с ним скупым солдатским забавам.
Со временем характер Павла возьмет верх, а двойные стандарты будут определять всю жизнь Александра.
"Все, что чрезмерно, то нехорошо" — вольный перевод старинной польской поговорки.
Всегда Александру будет скучно, все будет казаться нехорошим: и опостылевшая жена, временное сближение с которой только отяготит его одиночество, и неискренность придворных, и вся эта послевоенная дипломатия.
Многолетняя связь с Марией Нарышкиной, которой придавалась значимость второй семьи, и та, в конце концов, кончится.
Но если где и был Александр счастлив, то в ее доме.
Там он мог быть самим собой, хотя едва ли он осознавал всю важность этого.
Актерство, пишет Валишевский, было у него в крови.
Труды Казимира Валишевского ("Александр I.
История царствования" — его последняя работа) были неудобны царской власти, так как Александр I: дитя эпохи дворцовых переворотов историк имел доступ к европейским архивам и зачастую сведения, обнаруживаемые им, оказывались неприглядными и вредными для сознания русского народа.
За это он имел репутацию "романиста", который основывается в своих трудах чуть ли не на сплетнях.
Особенно ругали его русские цензоры за пристрастие к описанию интимной жизни монархов.
В Польше же историка понятным образом не любили за то, что свой научный интерес он посвятил России, считали его взгляд необъективным.
Но вернемся к Александру.
Время его брата Николая еще не наступило, но фундамент его реформ уже был заложен.
Все более ценились императором люди верные, неглупые, но до мозга костей консервативные, готовые, во что бы то ни стало, сохранять существующие порядки.
Все ближе декабрь 1825 года, Сенатская площадь, которую Александр так и не увидел наводненной теми людьми, кто естественным образом отреагировал на его юношеские начинания.
Да, для императора-"освободителя" это было естественно, именно потому он никак не преследовал членов первых декабристских организаций.
Казимир Валишевский описывает этого венценосца как темную, неоднозначную фигуру, под стать ушедшей эпохе дворцовых переворотов.
Ему не хватило воли завершить начатые преобразования, и он отступил к "реакции", которую поддержал и завершил его брат - император Николай I.
ОГЛАВЛЕНИЕ:
Том 1. Русская Бастилия и надвигающаяся революция (1801-1812)
Том 2. Отечественная война и наследство Наполеона (1812-1816)
Том 3. Крах режима и первый революционный приступ