В "Лимонном столе" все чудят, но если тут и есть какое-то действие - то как на фотографиях, где объект снят в движении, но здесь и сейчас статичен. В сборнике ни единой фразы нельзя принимать совершенно всерьез - но и собственно шутки нет, пожалуй, ни единой. Здесь смерть - скорее курьез, но курьез печальный. Ни один рассказ, при таких-то персонажах, не является анекдотом. В любом из них легко можно было бы сварганить о-генриевский финал - но ничего подобного не обнаруживается. Это Барнс, чистый Барнс, фотографирующий своих стариков с прозекторской грубостью - но и с супружеской какой-то нежностью.