"Тютчевское "Всё во мне, и я во всём" в этой книге продолжается тезисом "всё во всём". Чайник становится частью семейства, больница срастается со своими "постояльцами". Живое и неживое проникают друг в друга. Да и все мы – связаны. Если прислушаться, можно различить плач мужчины, уткнувшегося в телефон на соседнем сиденье автобуса. Женщина молча смотрит в окно и - кричит. Но так тихо, что никто не слышит. Что в нас? Нам больно? Или это ...
"Тютчевское "Всё во мне, и я во всём" в этой книге продолжается тезисом "всё во всём". Чайник становится частью семейства, больница срастается со своими "постояльцами". Живое и неживое проникают друг в друга. Да и все мы – связаны. Если прислушаться, можно различить плач мужчины, уткнувшегося в телефон на соседнем сиденье автобуса. Женщина молча смотрит в окно и - кричит. Но так тихо, что никто не слышит. Что в нас? Нам больно? Или это птицы в нас кружат: чёрная, белая, снова чёрная и белая ещё. Мельтешат, путаются, деталей не разберёшь. Я хочу остановиться и вглядеться. Я приближаюсь и смотрю пристально. Вот они – пёрышко к пёрышку: Жизнь, Смерть, Любовь". Мария Затонская
Чайник становится частью семейства, больница срастается со своими "постояльцами".
Живое и неживое проникают друг в друга.
Да и все мы – связаны.
Если прислушаться, можно различить плач мужчины, уткнувшегося в телефон на соседнем сиденье автобуса.
Женщина молча смотрит в окно и - кричит.
Но так тихо, что никто не слышит.
Что в нас?
Нам больно?
Или это ...